18 июня 2009 года. Храм Тихвинской иконы Божией Матери. Перенесение мощей Святого благоверного князя Игоря Черниговского и Киевского. Божественная Литургия. Молебен

КРАТКОЕ ЖИТИЕ святаго благоверного Игоря князя Черниговского и Киевского

«Понеже убо мнози начаша чинити повести о извествованных в нас вещех» (Лук. 1,1), изволися и мне последовавшу собрати по крупицам и составити сие краткое житие великому и славному Игорю князю Черниговско­му и Киевскому.

В православной церкви есть такие угодники Божии, земная жизнь которых мало освещена историей, но они оставили о себе что-то                   выдающееся, чем показали свое духовное совершенство. Одним из таких святых право­славной церкви и является мученик-страстотерпец Игорь Ольгович князь Киевский.

Князь Игорь был из рода Черниговских князей и имел свою волость в Черниговской земле, а именно Нов­город Северский.

Родителями его были Олег Святославич князь Чер­ниговский, позже Новгород Северский, и супруга его, урож­денная княжна половецкая, во святом крещении, Феофания.

Игорь — это было княжеское, мирское имя его, при святом крещении он получил имя Георгия. Под после­дним именем он значится в Черниговских синодиках; юж­норусская летопись также свидетельствует, что в одном Черниговском селе, принадлежащем Игорю Ольговичу, была церковь во имя святаго великомученика Георгия: очень вероятно, что эта церковь была построена им са­мим в честь своего ангела.

Воспитанный родителями в христианском законе молодой княжич был своевременно обучен грамоте по княжескому обычаю. Большинство князей того времени, нередко также княжны и княгини, были грамотными; многие сами занимались списыванием книг; иные успе­вали списать и собрать их в значительном количестве: так, например, Ярослав Мудрый, по свидетельству на­чальной Киевской летописи, собрал многих писцев и мно­го книг, сам лично занимался перепискою их и все собран­ные книги сложил при Софийском Киевском храме для пользования духовенства и киевских жителей. Это была древнейшая общественная библиотека в стольном горо­де русском. Его сын Святослав, князь Черниговский, бу­дущий великий князь Киевский, дед нашего блаженного князя, был также большим любителем и собирателем книг; это подверждают два больших сборника для него составленные и носящие его имя: Святославовы «ИЗБОР­НИКИ»; один из их переписчиков, увлеченный личнос­тью князя, называет его, даже новым «Птоломеем»

Да и вообще все потомки Ярослава Мудрого унас­ледовали его благородную любовь к книжному учению; князья были просвещенными людьми своего века, наря­ду с епископами, иноками и священниками, боярами и дьяками. С самой искренней любовью и с верой в спаси­тельность для души читались тогда книги, и прежде все­го священные книги. «Великая польза бывает человеку от книжнаго ученья, — рассуждает преподобный Киевс­кий летописец, — ибо книгами мы наставляемся на путь покаяния, обретаем в них мудрость и воздержание: сие как реки, напояющие вселенную; в них неисчетная глуби­на, ими мы утешаемся в печали, оне суть узда воздержа­ния; если прилежно будем искать в них мудрости, то най­дем её и получим пользу душе своей». В другом месте своего превосходного труда преподобный летописец сле­дующим образом говорит о постепенном умножении хри­стианского книжного просвещения на Руси: «Подобно тому, как кто-нибудь                   распашет землю, другой же засеет её, а прочие пожинают и вкушают пищу не скудную, было так и у нас: Владимир, отец Ярослава, вспахал и умягчил землю, то есть просветил её крещением; Ярослав насеял сердца верных людей книжними словесами, а мы уже по­жинаем плоды книжнаго ученья».

Так думал Киевский летописец преподобный Нестор и многие его современники, просвещенные христиане — рус­ские, новые люди возрожденные Христовым учением.

Князь Игорь Ольгович принадлежал к поколению именно таких просвещенных христиан, этих новых лю­дей, пожинавших плоды книжнаго, христианского уче­нья посеянного Ярославом на приготовленной от святаго Владимира почве.

Свидетельства любви Игоря Ольговича к книгам и к церкви, сведения о его характере, и наружности драго­ценные черты сохранил для нас современный ему лето­писец, не преподобный Нестор, упомянутый выше, а не­кто другой, по имени неизвестный, по-видимому, житель Владимира Волынского, близко знакомый с нашим кня­зем, но не вполне к нему расположенный. Вот что он пи­шет про князя: «Сей князь Игорь Ольгович, был муж храбрый и великий охотник к ловле зверей и птиц; был читатель книг и в пении церковнем учен; мне часто слу­чалось вместе с ним петь в церкви, когда он был во Вла­димире. Ростом он был средний, сухощав, лицом смугл, волосы сверх обычая (то есть княжеского) носил длин­ные, как священник, бороду же имел небольшую, узкую».

Таково изображение характера и наружности бла­говерного князя сообщаемое нам от его современника знакомого с ним. Не скроем здесь и неблагопрятного отзыва об Игоре Ольговиче тогожде летописца. Он го­ворит про князя, будто он, «мало почитал священничес­кий чин и не хранил постов, за что мало был любим у народа. Егдаже в монастыре был под стражею, тогда прилежно уставы иноческие хранил, но притворно ли себя показуя, или совершенно в покаяние пришел, сего не вем, но Бог паче весть совести человек». Сколько здесь пря­мой правды мы, конечно, не знаем. Однако твердо зна­ем: Един Бог без греха; людям же свойственно ошибать­ся и грешить, — говорим это также с уверенностью как про блаженного князя, так и про летописца, о нем судя­щего; как раз возможно, что последний преувеличивает недостатки князя Игоря Ольговича или по недоразуме­нию, или просто по личному нерасположению к нему и его братьям Ольговичам. Тем дороже, тем достовернее для нас положительные добрые черты в характере бла- говернаго князя; его любовь к чтению книг, к церковно­му пению и даже, как он сам свидетельствует, стремле­ние к монашеству, чего Господь его и удостоил. Вполне верим и тому, что он был любителем охоты, потому что охота на зверей и птиц составляла любимое благород­ное развлечение князей и обычный прибыльный промы­сел всего населения, благо что было много лесов, полных всякого зверя и птицы; в частности Черниговский край тогда был гораздо больше лесистым, чем теперь; в Чер­ниговских пущах тогда водились кроме обыкновенных зверей еще туры и олени; было чем развлечься храбрым охотникам князьям!

Известно по летописи, что князь Игорь Ольгович был женат; но кто была его супруга, — русская ли княжна, или крещенная княжна половецкая, как была его мать, или как еще невестка его, первая супруга младшего бра­та его, Святослава Ольговича, об этом нет точных сведе­ний, как и нет надежных сведений о его детях.

Время, когда князь Игорь Ольгович выступил на поле деятельности, было неспокойное. Многочисленные потомки святого Владимира много спорили между со­бой о том, кому владеть Киевом, старшим городом зем­ли Русской. Справедливым казалось, чтобы старший князь во всем княжеском роде был государем и самого старшего города земли. И на самом деле обыкновенно бывало, что по смерти одного великого князя место его в Киеве занимал следующий за ним по старшинству князь, переходивший в Киев из Чернигова, или из Пере­яславля, или из Смоленска, или из иного города.

Жаль только, что не всегда точно соблюдался этот порядок. Не раз случалось, что какой-нибудь молодой да храбрый князь начнет спор за Киев с князем старше себя, но не столь храбрым и деятельным, одолеет его и сядет на княжение в Киеве. Иной великий князь готов был передать свою власть сыну, либо брату, не справляясь о том, какой князь в других семействах был старшим в це­лом княжеском роде, и не советуясь с другими князьями, более дальними родственниками. Киевляне, то есть мес­тные бояре и дружина, городские и земские жители, со­глашались переходить по наследству к детям великого князя, если этот князь и его дети нравились им; в противном случае те же Киевляне громко говорили: «Мы не хо­тим переходить как по наследству». Так было в Киеве на старшем столе Русском. В княжествах Черниговском, Смоленском и прочих областных княжествах было так­же: и там желали установить такой порядок владения, чтобы старший из местных князей получал и старшую, лучшую волость, то есть например Чернигов в княжестве Черниговском; князь моложе, должен был получить и город поменьше, например, Новгород Северский или Путивль и прочее.

Но в областных княжествах нередко случалось, что младшие братья не слушались старших, племянники — дя­дей и насильно отнимали у них волости. Бывало и так, что старшие обижали младших, давали им слишком малые во­лости или никакой вообще: тогда обиженные брались за оружие, сказав старшим: «теперь нас Бог рассудит с вами».

К тому прибавим, что в княжеские дела постоянно входили советники князей, их бояре и дружина. Конеч­но, бывали добрые советники, внушавшие своим князь­ям мир, умеренность, справедливость, но бывали и не добрые, которые только ссорили своих государей. Жи­тели больших городов, таких как Киев и Новгород, так­же позволяли себе вмешиваться в княжеские отношения, пытались договариваться с князьями о том, на каких ус­ловиях им владеть, каким порядком производить суд, ка­кие судебные пошлины и доходы получать и т. п. При этом Киевляне всегда высказывали свою любоь к князь­ям Мономахова рода, призывали их к себе княжить и вся­чески поддерживали, были готовы переходить под их власть по порядку наследства от отца к сыну. Иное дело — князья Черниговские: к ним Киевляне были очень нерасположены, не охотно принимали их к к себе на княжение, если кто-нибудь                   из них по родовому старшинству имел право княжить в Киеве.

Заметим это обстоятельство для истории блажен­ного князя Игоря Ольговича. В Киеве охотно встречали князей Мономаховичей и были весьма нерасположены к Черниговским Ольговичам.

Наконец, во внутренние княжеские дела вмешивались соседи Русской земли: поляки, угры, и особенно же полов­цы, кочевавшие в степи на Украйне. Их призывали иногда сами князья друг против друга, чаще степняки от себя де­лали набеги на Русь, пользуясь княжескими распрями, жгли селения, грабили скот и небогатое имущество сельчан, за­бирали в плен их самих, — и все это оставлось безнаказан­ным до тех пор, пока князья не мирлись между собой, и сообща не прогоняли степных разбойников.

Таково было время, когда жил и действовал князь Игорь Ольгович! Тогда желали устроить порядок и внут­ренний мир, но далеко не всегда в том преуспевали; по­рядок слагался медленно, постепенно. Нужны были боль­шие усилия, великие жертвы и тяжелые исторические ис­пытания извне, чтобы мог выработаться прочный внут­ренний порядок и прочная государственная власть. До этого было пока еще далеко в 12 веке.

Всеволод Ольгович, правнук Ярослава Владимиро­вича, княживший в городе Киеве, заболел и умер. Перед смергию своею он завещал престол свой брату своему князю Черниговскому Игорю Ольговичу (в 1146 году, как повествует народная история Кульжинского), но дабы воля его непременно была исполнена, он созвал родствен­ных князей русских и киевлян и велел им целовать святой крест в том, что они по смерти его посадят на великокня­жеский Киевский престол именно брата его Игоря; Иго­рю же велел целовать крест в доказательство того, что он будет любить братьев своих. Но киевляне скоро за­были свое клятвенное обещание. По вступлении Игоря на княжение Киевское, они тотчас послали тайно в Переяслав к князю Изяславу Мстиславичу, внуку Мономаха, просили его прийти к ним княжить. Честолюбие князя Изяслава побудило его немедленно выступить с войском к Киеву; и Игорь, едва только вступивший на Киевский престол, вынужден был защищаться; но битва для Игоря была неудачной, везде была измена и войско его было разбито и обращено в бегство а сам он едва спас свою жизнь «в блате».

Изяслав вступил в Киев и тот час киевлянами был признан великим князем Киевским.

На четвертый день битвы, гнавшие войска Изясла­ва за разбитыми, нечаянно нашли Игоря в болоте, едва живого от голода и труда и привезли в Киев. Изяслав при­няв его, послал в Переяславль в монастырь святаго Иоан­на и велел его, хотя в довольстве, но в крепком заключе­нии содержать.

Тогда же Игорь в заключении вельми разболелся, прислал ко Изяславу просить, чтобы ему позволили по­стричься, объявляя, что он прежде о том намерение имел. Изяслав же ему ответствовал: «Если твое намерение к тому прежде было, я тебе не возбраняю и не принуждаю, но оставляю на твою волю; для тяжкой твоей болезни освобождаю тебя от крепкого заточения». И послав боя­рина, велел Игоря от темницы освободить, которого вель­ми больна, еле живого вынесли. Изяслав согласился и ве­лел епископу Переяславскому Евфимию, постричь его в монахи. После принятия монашества, Игорь совершен­но выздоровел и был переведен в Киев в монастырь свя­того Феодора Тирона (или, по другим данным св. Геор­гия) под надзор духовных и светских властей где опреде­лена была ему честная и довольная стража и пища. Про­живая в монастыре Игорь отказался от света, — «презрел мир и яже в мире» и облек себя в схиму.

Того же года (1146) умер в Киеви Михаил митропо­лит. По смерти онаго великий князь Изяслав Мстисла- вич, созвал епископов в Киев. И съехались Ануфрий Чер­ниговский, Домиан Юрьевский, Феодор Владимирский, и Нифонт Новаграда, Мануил Смоленский, Теодор Переяславский. С ними князь великий учинил о поставлении мирополита совет объявя им так: «Ныне митропо­лит русский умер, и церковь осталась без пастыря и на­чальника правления духовного, которого прежде вели­кие князи, избирая, посылали для посвящения в Констан­тинополь. И ныне избрать в моей воли, но в Царьград к патриарху послать для учинившегося смятения и многих междуусобий в них, неможно. К томуже от онаго митро­полита посвящения, чинятся напрасно великие убытки, а паче всего чрез сию патриархов в Руси власть цари гре­ческие ищут над нами властвовать и повелевать, что про­тивно нашей чести и пользы. По правилам же святых Апостолов и Вселенских соборов положено, да два или три епископа сошедшись поставляют единого. Вас же здесь есть более, того ради изберите достойного и по­ставите на митрополию Русскую». И по многом советовании представил им Клима Смолятича, киевлянина ро­дом, в затворничестве (схиме) бывшего. Сей монах вельми был учен философии и богословия, и учитель церкви преславный, какова прежде в Руси не было, и многие книги, к научению народа написал, издав. Несколико епископов воспротивились, объявляя якобы то, что мит­рополита епископом поставлять в законах не написано и недостойно: «Ибо како мы, его посвятя, будем от него благословение принимать, с ним служить и ему покла­няться, не взяв благословения от патриарха. Мы имеем рукописание от Михаила первого митрополита Русско­го (988-991), который запретил епископам без митропо­лита в церкви святой Софии служить. Посему, если он примет благословение от патриарха, тогда будем его за митрополита почитать и от него благословение прини­мать». Противо оным Онуфрий Черниговский возразил говоря: «Нам довольно известно, что правило апостоль­ское соизволяет двум или трем епископам, епископа по­ставить, епископ же, архиепископ и митрополит, суть в чине посвящения равны, но отличаются только властию, им определенною, да и то видимо. Патриарха не патри­архи, равные ему, но митрополиты и епископы постав­ляют и с ним служа, благословение от него приемлют. При Ярославе же поставили в Русь епископы митропо­лита, а мы. имеем главу Климента, папы Римскаго». И много о том прения имея, наконец все, кроме Нифонта Новгородскаго, согласясь, поставили Климента митро­политом 27 июля.

Святослав Ольгович, князь Черниговский, узнав о жалкой участи брата своего Игоря, просил Киевского князя Изяслава Мстиславича, отпустить Игоря к нему в Чернигов на жительство, но Изяслав не уважил его просьбы и между ними началась вражда и ненависть.

Однажды Изяслав стоя с войском, на реке Супои, получил известие, что Святослав Ольгович идет на него с великою силою. Изяслав немедленно написал в Киев к брату своему Владимиру Мстиславичу, митрополиту киевскому Климу и киевлянам, прося их поспешить к нему на помощь, но киевляне сказали: «Мы радуемся, что Гос­подь Бог тебя, великий княже защитил и по желанию ва­шему все от мала и до велика пойдем с охотою тебя за­щищать». По окончании этой речи, выступил один муж и тысецкому говорил: «Мы хотя охотно с князем пой­дем, но прежде надлежит помыслить о безопасности внут­ренней, чтоб не учинилось такое же зло, как прежде при Изяславе Ярославиче. Злые люди освободя из темницы, Всеслава посадили на престол и тем многое разорение Киеву нанесли. Ныне же Игорь, главный злодей князя на­шего и всех нас, здесь не в заключении, но в монастыре, на свободе. Ежели мы оставя его, так просто пойдем к Чернигову, то кто ведает, что приключится может. Того ради должно во первых сей внутренний страх отнять и потом идти на Чернигов». Народ же услышав это не дал времени старейшим о том рассудить, все возопили: «Убить Игоря должно». Владимир Мстиславич, слышав то, ужаснулся и говорил к народу: «Братия, князь вели­кий того не велел, но приказал чтоб его иметь под креп­кою стражею, что учиня, будем безопасны и безбоязнен­но пойдем к Чернигову». Но народ кричал: «Мы ведаем, что Изяслав убить не велел, но с этим коварным и зло­стным племенем добрым порядком не управиться». Чему митрополит и тысецкий прилежно возбраняли, но народ рарсвирепев с великим криком понося Ольговичей и Да­видовичей пошел к монастырю, где был Игорь, что Вла­димир видя, сел на коня и поехал к монастырю хотя уп­редить и спасти Игоря, но народ мост захватил, и ему невозможно было проехать. Тогда он повернув поскакал мимо Глебова двора, но народ ускорился в монастырь. Игорь же слышав это, ушел в церковь к обедне и со слеза­ми умолял Царицу и Заступницу небесную о помощи.

Разъяренная толпа, подобно дикобу зверю вор­валась в церковь, невзирая на то, что в храме Божием совершалась божественная литургия; с шумом и кри­ком схватила молящегося схимонаха — князя Игоря и бив его повлекла из храма сорвав мантию. Он же идучи, прося их о помиловании, многое о невинности сво­ей говорил, но против свирепости бесчувственной нич­то не помогало. Владимир встретил его на пути, тогда Игорь спросил его: «Брат, куда меня ведут?» Он же не успев ответить, соскочил с коня и одев его корзном (епанча) просил киевлян прилежно, чтоб его не умерт­вили, изъясняя, что если это учинят, то брату его и ему великое поношение от братии и всех князей нанесут. И так довел его до двора матери своей, идучи с ним ря­дом. Народ же вместо послушания просьбе княжей, начали Игоря бить, между тем нелегко зашибли и Вла­димира. 'Гысецкий Владимиров Михаил, хотел Влади­миру ко избавлению Игоря помочь, соскоча с коня стал народ отбивать. В это время Владимир увел Игоря в дом матери, ворота затворил и пустил Игоря на сени. Народ же забыв Игоря, били тысецкого, и оборвали на нем крест с цепью и гривну златую, и оставя тысец­кого, бросились за Игорем, и выломав ворота, увиде­ли Игоря на сенях. Тогда стали ломать двери сеней. Вла­димир хотел его увезти на приготовленном коне. Только Игорь успел сесть, а народ тот час его поймал и жестоко у дверей сенных бил. Тогда Владимир сам на него пал, он еще вырвался, хотел уйти в дом Мстиславль, но народ так озлобился за это, что хотел и Вла­димира убить. Однако же, увидя Игоря бегуща, оставя Владимира, побежал за ним и взяв повел на Бабин торг к церкви святой Богородицы. Игорь видя, что его хо­тят убить, просил чтоб дали ему священника испове­доваться. Но народ кричал: «Смерть Игорю»… И тут его убив, привязали его за ноги, поволокли его по ули­це, ругаясь над ним, и повергли его на торжище мерт­вым, окровавленным и нагим, на Подолии и бросили на поругание. Это учинилось 19 сентября 1146 года.

Так, ублажаемый нашей Православной церковью князь и схимонах Игорь, «в день пятка пострада Христу Господу, за нас пострадавшему».

Князь Владимир Мстиславич, повелел настоятелю Феодоровского монастыря игумену Анании похоронить Игоря. Игумен, явившись на площадь, с рыданиями одел тело Игоря в схимнические одеяния; внес его в церковь святаго Михаила. Здесь Господь показал свое знамение над невинно убиенным Игорем. В ту же нощь в церкви «был велий свет» — все свечи и лампы сами собою зажг­лись «а когда совершали над телом обычное погребение» был гром страшный и великие молнии, внезапно явился светозарный столп над церковью и сотряслась земля и все люди ужаснулись и воззвали: «Господи помилуй».

После погребения, тело страстотерпца Игоря было отнесено в монастырь святого Симеона, «бе бо той монас­тырь, деда его Святослава Ярославина», и положено в ка­менном гробе.

Бог, прославляющий святых своих, и в этом храме прославил страстотерпца Игоря знамением своей бла­годати. В один из праздничных дней, когда люди со­шлись в церковь, то свечи бывшие над гробом Игоря, у всех на виду сами собою зажглись, засиял сильный свет и разлилось дивное благоухание, и все видевшие это про­славили Бога.

Мученическая смерть Игоря, возбудила в князе Свя­тославе Ольговиче вражду и чувство мести к Изяславу Мстиславичу; он решился в союзе с князем Московским Георгием Владимировичем Мономаховичем, прозван­ным Долгоруким, отмстить силою оружия Изяславу за брата своего Игоря; союзники подступили к Киеву; ли­шили Изяслава престола и изгнали его из Киева. Юрий Владимирович Долгорукий, занял великокняжеский Ки­евский престол. И вот в княжение Юрия Долгорукого, Святослав Ольгович, князь Черниговский, с великою честию перенес из Киева мощи брата своего страстотерп­ца Игоря в Чернигов и похоронил в церкви Спаса в Епископии, «в Красном тереме».

5 июня 1150 года святые мощи князя Игоря, про­славленные чудесами, были перенесены из Киева в Чер­нигов и положены в храме Преображения, и «с того вре­мени» по замечанию летописца, «стали праздновать па­мять благовернаго князя Игоря».

Также празднуется память убиения 6 сентября (по старому стилю).

В эти дни совершается в Преображенском соборе положенная служба и торжественный молебен с чтением канона по минеи, так как не обретается акафистного пе­ния сему святому страстотерпцу.

Слава и благодарение Христу Богу, что наш бого­спасаемый град Чернигов удостоен от Бога благодати принять и хранить мощи своего покровителя и молитвеника ублажаемого нашею православною церковию святаго страстотерпца князя — схимонаха Игоря!

Тропарь гл. 4.

Наста днесь всечестная память, страстотерпца благовернаго князя Игоря, созывающая люди в прелестный храм Спасов, идеже радостно сошедшеся благочестивых множество, молитвенно празднуют святую память твою и с верою взывают ти: молися, святе, стране Росийстей, граду Чернигову и всем православным христианом в мире и благоденствии спастася.

Ин тропарь гл. 4.

Просветився Божественным крещением, Духа Святаго светлостми озаряем, Евангелие Христово в сердце твое восприял еси, делом слово Сына Божия исполняя, благоверный княже Игоре, моли всеблагаго Спасителя нашего даровати нам мир и милость, и спасение душ на­ших, чтущих честную память твою.

Кондак Гл. 6.

Изменил еси земнаго княжения славу во иночества образ смиренный и страдальчески земное житие скончав, ныне на небесех радуешися, усердие моляся о чтущих тя, Игоре, страдальцев похвало.

Ин кондак гл. 8.

Княжескую диадему обагрил еси кровию твоею, Богомудре стастотерпче Игоре, за скиптр крест в руку при им, явился еси победоносец и жертву непорочну Владыце принесл еси себе, яко бо агнец незлобив от раб убиен был еси, и ныне радуяся предстоиши Святей Троице, молися спастися душам нашим.

Молитва святому Благоверному князю Игорю.

О, Святый великий, благоверный княже Игоре! Ты из млада Бога возлюбил еси. Благородная отрасль святаго Владимира показался еси, в учении книжном преуспе­вая, мудрования плотская, честь и славу княжескую ни во что же вменил еси, и монашескаго образа, еще юный леты, достигнута желал еси. К Богу единому всею душею твоею прилепился еси, и благое иго Христово на ся взем, путем спасительным неуклонно шествовал еси, даже до смерти мученическия. Испытания посылаемыя любящим Богом, болезни, скорби, нестроения княжеския безропот­но претерпевая, к единому Богу и Владыце стремился еси, сего ради и образа ангельскаго достигл и, яко воин Хри­стов, воистину явился еси. По принятии монашества Гос­подь видя твою глубокую веру и любовь к Нему, исцели тя от смертнаго недуга, да паче прославиши Его святое имя, ко спасеню многих.

Сего ради, Господь венча тя, святый Игоре, венцем мученическим и прият в своя небесныя селения, идеже ныне неизреченныя славы и радости наслаждаешися, с лики святых страстотерпцев, в невечернем дни царствия Христова. Молимся тебе, святче Божий, благоверный княже Игоре, припадая к месту твоего погребения и чес­тному образу твоему, смиренно просим: молися о нас грешных и непотребных рабех, испроси нам молитвами твоими мира Державе нашей, прощения грехов, от бо­лезней и всяких недуг исцеление, граду Чернигову и свя­тому храму, в немже почивают твои святые мощи теле­сно, испроси у Владыки всяческих благодать и милость, покрый и сохрани всех нас, наш небесный покровителю, от всех бед, скорбей и болезней, да прославим и мы Свя­тую Живоначальную Троицу, Отца и Сына и Святаго Духа, во веки веков. Аминь.

Литература.

1. «Черниговские Епархиальные ведомости», 1890 год № 7, стр.128-132.

2. «Черниговские Епархиальные ведомости», 1893год № 13, стр.413- 421.

3. Федотов Г. Святые древней Руси.

4. Татищев В. Н. «История Российская» в 7 то­мах, т. 2-4, стр. 162-164. — Издательство Академии наук СССР, Москва -Ленинград 1963г, т. 4.

5. Четьи минеи (Июнь).

Видео Фоторепортаж