– Я был строителем церкви, в которой сейчас служу. Наш храм – первое, что видят люди, приезжающие на электричках из Петербурга. Он стоит на Привокзальной площади города Сестрорецка и посвящен Тихвинской иконе Божией Матери. Этот образ, как известно, был возвращен в наши земли из-за границы 26 июня / 9 июля, в день празднования, в 2004 году. Увозившие ее эмигранты завещали своим потомкам вернуть святыню на Родину, когда в России «все станет хорошо». И я сподобился участвовать в этом знаменательном событии, еще будучи мирянином. 

 

В то время у меня созрела решимость начать строительство храма. Вскоре уже освятили закладной камень, на Воздвижение Животворящего Креста – водрузили на куполе крест, а на Покров – уже закончили крышу… Вопреки всем козням вражьим, милостью Божией, пошла соборная церковная молитва. Из наших прихожан образовалась иконописная, столярная мастерские. Почти сразу рядом с храмом открыли библиотеку редкой духовной литературы, причем ее ценность признали в Минюсте. На сегодняшний день она насчитывает более 25 тысяч книг. Также при новом храме у нас образовалась казачья община. На тот момент я был ее атаманом. Вскоре, Промыслом Божиим, меня рукоположили в диакона, в 2007 году – в священника, и я уже передал булаву. Затем принял монашество, и теперь являюсь духовником наших конвойцев.

 

– Расскажите, пожалуйста, как Вы оказались в казачестве? 

 

– На пути воцерковления, пути к Богу у меня сложилось мнение, что казачество – это самая оптимальная, так сказать, форма – образ жизни для Русского православного воина. Мне в свое время запали в душу слова Патриарха Кирилла: «Казачество – та часть общества, которая в большей степени сохранила общинное начало (соборность) и национальное самосознание (патриотизм)». Можно еще добавить, что казачество – это то горчичное семя, которое на благодатной почве Церкви Христовой дает плоды во сто крат. И что казаки могут и должны считать своей целью созидание в соработничестве с Православной Церковью Христовой нашего государства Российского, нашей Святой Руси.

 

 

– А каким образом у Вас образовался конвой имени святого Государя Николая Александровича? 

 

– Как-то мне попалась на глаза историческая фотография, где наш Царь находится в окружении Собственного Его Императорского Величества Конвоя. В ходе изучения вопроса мы узнали об этом уникальном формировании российской армии XIX–XX веков. Оказывается, лучших из казаков Государи отбирали в свой конвой еще с 1811 года. 100-летие его основания праздновали святые Царственные мученики. С 9 мая 2011 года у нас образован (также зарегистрирован) конвой памяти Государя Императора Николая II. А уже к концу того года появились подобные конвои – наши отделы – в Хоперске, Иркутске, Самаре, Тобольске, Карелии, Белгороде, на Кубани. 

 

Неся свое верноподданническое служение, мы сопровождаем все съемкой фотосессий, фильмов и рассылаем по Союзу казаков России. Это такая большая казачья семья, но очень разношерстная, и в ней, к сожалению, происходит смешение основ верноподданнического служения – Богу, Царю и Отечеству. Так вот любящие Государя люди сами стали тянуться к такому, как у нас, деятельному служению, стали возрождать казачество на правильных основах. Так появились преемства. Они приезжают к нам, мы делаем сход, делимся копией иконы, Царским штандартом, знаками, уставом, и люди несут свое служение на местах, становясь примером для других казаков.

 

 

– Обстановка непростая, к сожалению. Часто сводится к тому, что возрождается некий мутант казачества, что, естественно, недолговечно. В казаки идут бывшие отставники из милиции, армии, чиновников. Получается, плевелами засоряется эта сакральная структура. 

 

Как монархия – символ симфонии властей государственной и духовной, так и казачество – это власть атамана и благословение священника. Это единственное духовное военное сословие. Если над ними нет благословения священника, то получаются казаки-разбойники. То есть православное казачество – малая модель монархии. 

 

 

Абсолютно выверенной, особенно для наших дней, является фраза: ты настолько православный, насколько монархист, а насколько монархист, настолько и патриот. 

 

Поэтому для казака, прежде всего, августейшие атаманы – Государь и Цесаревич. Но многие ли это понимают? Многие ли вообще вмещают Царский подвиг? Даже среди церковного народа, духовенства люди мыслят категориями материальными. В наших конвойских подразделениях поэтому сейчас нет атамана, только старший среди равных, вахмистр. Святые Государь и Цесаревич – наши покровители, Державная Царица Небесная – Путеводительница, а земной Царь – он еще грядет, на это воля Божия. Мы же должны делать свое дело на местах. 

 

Вы спросили, к чему сводится служение? Одной на всех схемы нет, обычно говорю: во-первых, славить Государя, возрождать из небытия его поруганную память, а во-вторых – отвечать интересам времени и территории.

 

 

– У нас тут рядом с храмом озеро Разлив, на другом берегу которого стоит шалаш и сарай, где на бюджетные деньги содержат мемориал Ленина (он скрывался здесь в 1917 году и именно отсюда отправился в Петроград совершать самый страшный переворот в истории России). Тут второе в стране место идолопоклонения после мавзолея, сюда 70 лет экскурсии возили. И люди здесь очень непростые – в основном с соответствующей идеологией, детей своих также пытаются воспитывать. Так что у меня с Лениным личные счеты, можно сказать. Мы, значит, в 2017 году 100-летие гибели Империи памятовали, а они – праздновали юбилей октябрьской революции. И вот мы на этом берегу, в центре города, создаем в противовес им Царский мемориал, ценнейший артефакт. У них памятниками Ленину все заставлено, а мы – поклонные кресты водружаем, библиотеки создаем, историческую память возрождаем, традиции. 

 

 

Что на своих местах наши подразделения будут делать – пусть им сердце подскажет, как отвечать интересам времени и территории. И они действуют! На сайте нашего храма (www.sestroretsk.com) публикуются все материалы об их мероприятиях.

 

– Эта икона была написана вскоре после основания нашего Императорского конвоя. В центре нее в казачьей форме стоят Государь с Наследником. У Цесаревича в руках образ Пресвятой Богородицы «Державная», явленный в день пленения Царя (я принципиально не согласен со словом «отречение», потому что это был именно злодейский захват власти). Стоят они на брусчатке на фоне креста, что символизирует Русскую Голгофу, их жертву за нас, согласно словам, прореченным Государем: «Нет той жертвы, которую бы я не принес бы за спасение России». И чуть позже у нас появился вокруг этой иконы оклад в честь 400-летия Дома Романовых с образами Императрицы Александры, Царевен Ольги, Татьяны, Марии и Анастасии и преподобномученицы Елисаветы. 

 

 

Эта икона стала нашей путеводительницей в паломничествах по святым местам Руси, сопровождала нас в крестных ходах и в целом вела и ведет по житейскому морю. 

 

У нас есть фотография конвоя, стоящего на фоне Феодоровского собора с храмовой иконой Государя. Каково же было наше удивление, когда в исторических архивах обнаружили фотографию 1911 года, где Государь – на том же фоне (даже ракурс храма тот же), в том же месте стоит со своими казаками! 

 

 

Когда обнаруживаются подобные вещи, понимаешь, насколько непостижимо нас ведет Божий Промысл. Господь стучится в сердце, и не открыть нельзя. Это необъяснимые вещи. Также как переживаемое на Божественной литургии чувство Соборности Церкви земной и Небесной. 

 

В Петербурге, оказывается, всего два или три храма служат в ночь на Царский день памяти. И в целом, если в Екатеринбурге сам Патриарх прошел 20-километровый крестный ход – впервые в послереволюционной истории (мы даже фильм сделали «Молитва Святейшего и людское море покаяния»)! – то в Царской столице каких-то сугубых мероприятий, к великому сожалению, не проводилось. Наш конвой участвовал на юбилейные Царские дни и в 4-месячном крестном ходе со станции Дно (Псковская область), и в Екатеринбургских мероприятиях. А здесь, в храме, на 100-летие Русской Голгофы была при духовно-просветительском центре презентация музея одной картины «Преисподняя Ипатьевского дома», где во весь рост изображены Царственные страдальцы за несколько секунд до убиения. Господь ради нашего спасения взошел на Голгофу, а Государь – в подражание Ему – со своей Семьей и верными слугами спустился в расстрельную комнату в подвале Ипатьевского дома. Мы это все попытались воссоздать. 

 

 

Получилось потрясающее полотно краснодарского художника, казака конвоя, члена Союза художников Александра Левченкова, глядя на которое, тебя пробирает до основания. Примечательно, что лик Царя не получалось написать, пока из мастерской не убрали… портрет Ленина, странным образом оказавшийся там. Это к вопросу о том, когда говорят: да какая разница, пусть он лежит в мавзолее на Красной площади. Нет, тут сакральное действие – через символы богоборцев враг нам мешает, связывает нас духовно! Призываешь убрать это чудовище, часто сталкиваешься с «умиротворяющей» позицией: не лезь, пусть по нему молния ударит… Да она быстрей по нам ударит, если будем так попустительствовать злу и бездействовать!

 

– А что делать нам, простым мирянам? Как не оказаться в стороне? 

 

– Есть грех личный, а есть – всенародный. Общество поражено грехом, его основы поруганы. Как их восстановить? Делать противоположные дела – руководствоваться положительной повесткой дня, не против чего-то        только выступать, но и за что-то        , конкретные шаги делать, искать пути. Уклонись от зла и сотвори благо  (Пс. 33, 14). Да, мы понимаем, что происходит со страной, в правительстве, среди чиновников. Мы не поддерживаем их беззаконные дела, не соучаствуем в преступной политике, но и не призываем к насильственному перевороту. Мы чаем монархию, и действия свои направляем в это русло, чтобы создать условия для будущего ее появления, готовим людей к ее принятию.

 

 

Тут важно правильно понимать ситуацию, уметь отличать плевелы от пшеницы и укрепляться в вере и молитве. Есть у Господа способы, как все разрешить, лишь бы мы были готовы. А то, знаете, в какие крайности люди часто подаются, когда не видят результата своих действий? У кого руки опускаются, и он погружается в мирские дела, «более насущные», а кто и из Церкви уходит, от Православия, Таинств, и подается в деструктивные организации. Здесь корень все-таки в самонадеянности, гордыни и нетерпении. Надо уметь смиряться перед волей Божией и понимать, что Он положил всему свое время. 

 

Сейчас ведь такое время, что Господь испытывает нас в выборе между добром и злом, закаляет нас в стойкости, дает возможность направление заложить. В конце концов, кто сказал, что при мне произойдет какая-то развязка, исполнятся пророчества о Царе? Кто я такой, как жил большую часть своей жизни, чтобы, чуть опомнившись от безбожного угара, но еще не укрепившись в вере, требовать себе каких-то утешений, исполнения чаемого?! 

 

С 90-х годов в нашей стране изменились условия жизни. Многие быстренько избавились от партбилетов, пришли в Церковь, переоделись, но почему-то забыли слова, которыми молятся ее святые, не то что мы, грешные: «Боже, пощади!» За все то, что мы творили со своей душой, своими близкими, своим народом – Боже, пощади!.. Мы вопреки своим беззакониям еще живы и имеем возможность принести плоды покаяния. Каких нам еще утешений надо? Нет, мы должны еще проделать большую работу над ошибками, чтобы приблизиться к чему-то правильному. 

 

Есть такая хорошая мысль: созидательное настоящее всегда бережно хранит память прошлого, и на пути духовного делания закладывает краеугольные камни истинных ценностей для основания будущего. Вера Православная – наш краеугольный камень. Когда она не крепка, мы становимся орудиями разных сил. Наша вера, в том числе, во «едину Святую Соборную и Апостольскую Церковь». Надо видеть в земном ее проявлении главу Христа, Божие водительство над всем – вот самое большое утешение для нас сегодня. 

 

 

Мне очень нравится картина «И один в поле воин». Это собирательный образ духовного бойца, через которого Господь побеждает врагов видимых и невидимых. Неправда, что один в поле не воин. Спасись сам – и вокруг тебя спасутся тысячи.